По заключению некоторых талантливых ребят современный российский кинематограф нуждается в адаптированных к российским реалиям или хотя бы к российский истории приключений супергероев. Вот вам готовые сценарии фильмов для детей и взрослых одновременно - трилогии Владислава Крапивина ("Голубятня на Желтой поляне" [1983-1985] или "В глубине Великого Кристалла" [1988-1991]). Особенно мне нравится "Голубятня в Орехове". Во всех частях этих романов есть и дети, и взрослые, и фантастика, и серьезные вопросы, отсылающие нас и к прошлому, и к настоящему. Но, видимо, потому и не ставят эти романы, потому что сегодняшнее настоящее все то же, как и в них, тогда, по обе стороны берега... А вы прочтите отрывки сами:
*** Нашествие ***
– Хорошо. Спрашивайте.
– Спрашиваю. Что такое нашествие?
Тот поморщился. Яр не ожидал, что это неподвижное лицо способно на такие гримасы. Казалось, от щёк и подбородка сейчас посыплется потрескавшаяся глазировка. Нет, не посыпалась.
Тот неохотно сказал:
– Нашествие – это просто побочный продукт эксперимента.
– Что за эксперимент?
– Но, Ярослав Игоревич… Это крайне сложный вопрос. Извините, но вы можете не понять…
– Как-нибудь.
– Я даже не уполномочен делать такие разъяснения…
– Но вы, по-моему, уполномочены уговорить меня покинуть Планету, – усмехнулся Яр.– А мне не хотелось бы покидать без разъяснений. Я крайне любопытен от природы. Что за эксперимент, в результате которого горят города и гибнут люди?
Тот сказал очень сухо:
– В процессе эксперимента иногда горят целые звёздные системы.
– Ого, у вас масштабы.
– Да, – с еле заметным самодовольством отозвался Тот.
– Тем более любопытно. В чём суть такой обширной деятельности? И цель?
– Цель… Хорошо. – В шелестящем голосе опять скользнуло самодовольство. – Конечная цель – создание мыслящей галактики.
"Псих? – подумал Яр. – Или правду говорит?" (А Игнатика всё не было.)
– Вы можете не верить, – сказал Тот. – Но это правда.
– Допустим… А зачем вам это? Мыслящая галактика…
Тот растерянно, как-то очень по-человечески мигнул.
– Я не понимаю…
– И я не понимаю, – сдерживая злость, сказал Яр.
– Но мыслящая, осознавшая себя галактика – это… высшее достижение… венец прогресса… Извините, но я же предупреждал, что вам трудно будет осознать.
Яр пожал плечами.
– Я осознал. Я даже догадываюсь, что мыслить она должна исключительно по-вашему… Но не вижу смысла. По-моему, каждый человек – сам по себе галактика. Целая вселенная, если хотите. Целый мир чувств, идей… Впрочем, это общеизвестно. Так зачем же убивать столько галактик ради одной?
*** Несчастный случай ***
– Он сам так назвал себя. Он, видимо, хотел носить ваше имя.
Голос раздался за спиной. Он шелестел, как сыпавшийся песок.
Яр, не выпуская свечи, медленно распрямился. Обернулся. Поднёс огонь к лицу говорившего. Увидел глазированные щёки и неподвижные глаза под полями лаковой шляпы.
– Значит, это ваша работа, сволочи, – безучастно сказал он. – Нет, скорее, ваша, – возразил Тот. – Вы преследовали мальчика, он уходил. Судьба привела его на этот берег.
– И здесь вы его убили.
– Нет, – Тот по-совиному моргнул, и его голос зазвучал доверительно: – Мы не могли убить, вы были правы. Но произошел несчастный случай, который оказался сильнее вас и нас.
– Я тебе не верю, – сказал Яр и ощутил, как наливается в нем свинцовый гнев. И удивился: неужели можно ещё что-то чувствовать, если Игнатика нет?
– Напрасно не верите, – сказал Тот и пожал плечами. – Какой смысл мне вас обманывать? Мальчик оказался на берегу, там у двух малышей отвязалась лодка…
– Вы её отвязали, – с горькой уверенностью проговорил Яр. – Вы знали, что он кинется на помощь.
Тот опять приподнял плечи.
– Вы можете сейчас думать что угодно. И поступать как угодно… Впрочем, самое разумное для вас – это всё же вернуться на крейсер. Хотите?
– Чёрта с два, – сказал Яр.
– Но что вам здесь делать? Мальчика больше нет.
Яр молчал.
– Или вы рассчитываете, что те трое спаслись из-под обвала?
– Рассчитываю, – сказал Яр.
– Ну и зря… А если и так? Зачем они вам? Какую вы можете поставить цель? Собраться впятером вам не удастся никогда. Вам больше не найти такого, как… – Тот посмотрел на холмик, – вот этот ваш адъютант.
– Я его не искал, – глухо сказал Яр. – Он меня нашёл и позвал. И те трое. Пока есть надежда, что кто-то из них жив, я не уйду.
– Но какой смысл?
– С какой стати я должен разъяснять смысл своих поступков? Чтобы вам было легче устроить очередной "несчастный случай"? – Вот уж нет, – слегка обиженно возразил Тот. – Ни вам, ни тем детям, если они вдруг живы, нечего бояться. В лучшем случае, вас будет четверо. Теперь вы для нас абсолютно безразличны.
"Т е п е р ь безразличны", – тяжело отдалось в Яре.
*** Свечка ***
Если бы рядом был Игнатик, заботы эти оказались бы нестрашными, весёлыми, согретыми радостью. Но пришло воспоминание о тёмном кладбище над обрывом, о надписи на отёсанном столбике и снова погасило надежду.
Чите хорошо, он спокоен, он прочно надеется. Он даже снежинок попросил разыскать Игнатика. Яр представил, как снежинки кружат у столбика над могилой.
"Мальчик мой…" Яр прижался к стене горячим лбом. К ледяной стене. Нельзя даже всхлипнуть. Надо держаться. Ребята позвали – он пришёл. Раз пришёл, надо быть до конца…
– Яр… – сказал Чита.
– Что?
– Яр, ты успокойся…
– Я спокоен, – хрипло соврал Яр и переглотнул. – А ты… перестань читать. Совсем глаза испортишь… ночь на дворе…
– Не испорчу, – странно, очень ровно сказал Чита.
Яр обернулся. Чита по-прежнему стоял, согнувшись над подоконником. У него золотились завитки волос и край щеки.
– Что… Что там?! – крикнул Яр. – Ничего такого… Свечка зажглась.
(ВИКИ: Дело сделано. Яр, хоть и сделал всё, что просил Чита, не верит в успех. Только вот оставленная дежурными на подоконнике свечка вдруг загорается сама собой. Зажечь свечу силой своего желания мог только Тик, и только тогда, когда их было пятеро.)
Комментариев нет:
Отправить комментарий